Посмотрите, вон та пушка, что на переднем плане, отличается от соседок, она короче, на винграде нет проушины, а фризы на стволе расположены иначе. Видна часть герба, украшающего ствол. Это не английская корона. Это крыло российского двуглавого орла! Но как сюда, в такую даль, залетела птица, не слишком любившая море?

Старинных пушек в городе много, они стоят едва ли не на каждом углу, но многие без гербов, без клейм, даже без номеров и цифр калибра, что странно. По сравнению с русскими орудиями английские экономны в этом плане, и специалисты с удовольствием отмечают «информативность» русских пушек того времени. Но полное отсутствие информации подозрительно, и недаром путеводители по Квебеку считают многие пушки новоделами…

Нет, пушки на террасе явно не копии. Это орудия производства знаменитого Александровского завода! Вот и соответствующая надпись выбита на цапфе: АЛКСНД ЗВД Д ГАСКОИНЪ. Надо отметить, что единственная ссылка по этой малоизученной теме русских пушек за океаном, приведенная в Википедии в статье о Крымской войне, дается на текст Патрика Мак-Шерри в специальном американском журнале.1 Увы, он не без досадных неточностей, которые хотелось бы исправить.

Очевидна ошибка с весом ствола. Мак-Шерри пишет, что на казенной части орудия № 7372 указан его вес — 51 пуд. Увы, я не увидел этой надписи. Но есть другая, причем там, где ей и положено быть, на цапфе: весит орудие 122 с лишним пуда. Как и должно быть. Поскольку любой инженер, имевший дело с металлом, подтвердит вам, что ствол длиной почти 3 метра, калибром 5,5-6 дюймов и с толщиной стенок того же порядка должен весить под 2 тонны. Чему и соответствует цифра на цапфе.

Это солидная фрегатская 24-фунтовка, и весить она должна соответственно. Чтобы в этом убедиться, достаточно взглянуть на снимок цапфы огромной 68-фунтовой бомбической пушки, там указано: 184 пуда, то есть более трех тонн. Кстати, обратите внимание на год отливки: 1846. Возможно, эта чугунная красотка из тех, что стояли на нижних деках линейных кораблей Нахимова и вели огонь по турецким фрегатам в бухте Синопа!
Возможно, но маловероятно. Да, часто пишут, что русские корабли топили, чтобы их пушками укрепить оборону Севастополя. Но на «Париже», затопленном в последний день обороны, оставалось 82 орудия из 124, на «Великом князе Константине» — 90, и только с линкора «12 апостолов», превращенного в госпитальный корабль, сняли почти все пушки. Вот, кстати, выписка из шханечного журнала «Трех святителей» за 11 сентября 1854, когда топили первые суда: «Ветер тихий, ясно. В 1 час корабль «Три святителя» пошел ко дну с орудиями, порохом и морской провизией».

Герои Синопа ушли на дно со всеми орудиями. Во-первых, опасались прорыва англо-французского флота в бухту, отчего и держали корабли в боевой готовности до последней минуты, куда уж тут снимать тяжелые пушки. Во-вторых, вес орудий и ядер (а это несколько сот тонн) не позволял затопленным кораблям биться о дно во время осенних штормов, что и произошло со списанной, разоруженной и разгруженной, а потому легкой «Силистрией», которую разметали волны. На ее месте уже 5 ноября 1854 пришлось топить «Гавриила».

Второе сомнительное утверждение Мак-Шерри касается буквы «Д» перед фамилией Гаскойн. Он считает ее опечаткой — великого инженера и организатора производства звали Чарльзом, а в России Карлом. Но, знаете, опечатка, отчеканенная в чугуне, да еще в стране, тщательно соблюдавшей имперский политес, смотрится плохо. Есть и более естественное объяснение: Д — это директор. Так именуют Гаскойна в большинстве источников: директор Александровского, Ижорского, Олонецких и Луганского заводов.

Тема русских пушек за океаном заинтересовала меня еще в августе 2007 года, когда в центре Монреаля, у памятника сэру Джону Макдональду я увидел 2 чугунных орудия имперско-парусных времен. Деревянные станки крошились под тяжестью стволов. На эмблеме распушил перья двуглавый орел. Замысловатая славянская вязь плохо читалась: Аскольд? Нет, Гаскойнъ. В сентябре 2007 г. пушки исчезли…

Когда же и при каких обстоятельствах появились они за океаном? Сколько их было? Каких? На часть этих вопросов ответила Джана Л. Бара2 из монреальского Университета Конкордия еще в 1985 году. Она подняла литературу, архивы, связалась даже с Королевским архивом Англии в Виндзоре и установила, что пушки взяты в севастопольском арсенале как трофеи, причем в невиданном в истории войн количестве — в той войне двуглавого орла изрядно ощипали.

Подполковник Брюс Хамлей в своей «Истории севастопольской кампании» пишет: «Проходя вниз по дороге, идущей вдоль внутренней гавани, мы пересекли пристань за Греческой батареей и вступили в арсенал, расположенный вдоль края небольшой бухты и состоящий из многих рядов артиллерийских орудий, доселе ни разу не использованных, отлитых так же, как и наши собственные, изготовленные на Карронском литейном заводе». Комиссия из английских и французских офицеров распределила огромное количество военной добычи, взятой в Севастополе: пушки, боеприпасы, якоря и припасы всех сортов, включая огромное количество медной обшивки, церковных колоколов и тому подобное. В том числе и «4000 единиц артиллерии, свыше 100 000 комплектов ядер и снарядов и более чем 420 000 фунтов пороха».

Как видите, нужды в снятии корабельных орудий у севастопольцев не было. Но о чем говорят остальные цифры? О том, что пушкам на русских бастионах нечем было стрелять. Поэтому так жаль ядер и пороха, утопленных с кораблями. 420 000 фунтов пороха — это немного. Сами посудите, один выстрел из тяжелого орудия требует более 10 фунтов пороха, и, к примеру, под Синопом за 3-4 часа боя русские корабли сделали 17 000 выстрелов и сожгли более трети этого количества. А в Севастополе русское командование сетовало, что вражеские батареи делали до 30 000 выстрелов в день, а им отвечали лишь на каждый третий. Но и при этом с 5 по 18 (с 17 по 30) октября 1854 года «расход зарядов с нашей стороны простирался до 125 тыс. (более 20 тыс. пудов пороха)».

20 000 пудов это 800 000 фунтов. Значит, под конец осады ядер в Севастополе оставалось на 10 дней боя, а пороха и того меньше, даже с учетом взорванных при отходе запасов на пороховых баржах и на бастионах. Везти боеприпасы телегами по бездорожью оказалось труднее, чем морским путем из Англии. К тому же британцы не поленились проложить узкоколейку из Балаклавы. Кажется, она стала второй дорогой с паровой тягой в России! И фактически обеспечила союзникам победу — к июню 1855 г. орудий у них стало больше, чем у защитников города, а в зарядах и снарядах не было недостатка. Все лето над Севастополем бушевал огненный шторм и в августе он стал нестерпимым — огонь англо-французских батарей сровнял с землей севастопольские бастионы.

В сентябре 1855 года Севастополь пал, и трофеи перевезли в Англию, в Вулвичский арсенал, где в феврале 1856-го их осмотрела сама королева Виктория. В тот день ее имя звучало символически… Множество орудий распределили по городам Британии, а часть решили отправить в Ирландию, Австралию, Новую Зеландию и Канаду. Британский военный департамент обратился в министерство по делам колоний, чтобы выяснить мнение ее генерал-губернатора относительно размещения до «двадцати единиц артиллерии, захваченных в качестве трофеев, знаменовавших успехи британского оружия в последней войне».

Генерал-губернатор принял предложение и 23 июля 1857 года послал копию решения исполнительного совета о назначении господина Хью Аллана из «Аллан компани» в Монреале ответственным за их перевозку. Барк «Пантея» отплыл из Лондона 25 июля 1857 года и прибыл в Монреаль 18 сентября. Пушки выставили на Марсовом поле. В начале 1860 года по 2 орудия получили Торонто, Квебек, Монреаль, Кингстон, Оттава, Гамильтон, Лондон.

Пушки эти были изготовлены на Александровском заводе с 1799-го по 1845 год при Чарльзе Гаскойне и его преемниках. Брюс Хамлей недаром писал, что они ничем не отличались от сделанных на Карронских заводах под Эдинбургом — их директором до своего отъезда в Россию и был выдающийся изобретатель, инженер и организатор производства Чарльз Гаскойн, наладивший орудийное производство на многих русских заводах.

С момента исчезновения монреальских пушек прошло 3 года, и представьте себе — в августе 2010 с постамента исчез сам бронзовый Джон Макдональд! Увезли на реставрацию. Надеюсь, пушки также сняли для ремонта станков, и в этом году они вернутся вместе с сэром Джоном. А пока предлагаю снимок монумента ему же в Гамильтоне, что в Онтарио — эти пушки также русские, но уже побольше калибром. Стоят они и в Кингстоне, причем, как и в Монреале, — у монумента Макдональду, а та мощная бомбовая, о которой мы упоминали выше, та расположилась у здания парламента провинции в Торонто.

Разумеется, я не призываю вернуть их России. Пушки должны сами себя защищать, а коль не смогли, то они — военный трофей, взятый с боем, и его место в самом центре Монреаля и других городов. Пусть напоминают, что даже самые огромные империи недолговечны…

Sic transit gloria belli. Но на прощание хотелось бы привести еще один снимок, на котором терраса Дюфферен изображена во всем блеске (наша знакомая — третья, ее сестрица — еще через одну, отсюда не видать). Экклезиаст прав: все возвращается на свои места. В том числе и русские пушки – перед Шато Фронтенак после ремонта.